ГЛАВА 1 Первый опыт использования бригад в 1943 г.. Штурмовые бригады Красной Армии в бою

ГЛАВА 1

Первый опыт использования бригад в 1943 г.

Начало боевой деятельности штурмовых инженерно-саперных бригад (шисбр) совпало с летним наступлением Красной Армии, в ходе которого советские войска должны были преодолеть ряд последовательных рубежей с развитой системой инженерных заграждений. Основу оборонительных рубежей противника составляли полосы обороны с развитой траншейной системой с многочисленными площадками и окопами для пулеметов, минометов и противотанковых орудий, а также оборудованные дзоты. Перед первой траншеей находились противотанковые и противопехотные минные поля и проволочные заграждения с системой ловушек и сигнализации. Нередко минные поля на ряде участков были эшелонированы далеко в глубину. Водные преграды, как правило, усиливались минированием бродов и подступов к ним. Населенные пункты чаще всего приспосабливались к круговой обороне и использовались в качестве опорных пунктов. Практически все участки обороны были чрезвычайно сильно насыщены огневыми средствами на всех рубежах[94].

В подобной обстановке наиболее рациональное применение шисбр требовало их использования на наиболее важных оперативных направлениях, преимущественно там, где оборона противника имела мощное фортификационное оборудование и заграждения, с главной задачей – инженерным обеспечением штурма. При этом важным условием успеха боевого применения бригад было взаимодействие саперов-штурмовиков с другими родами войск, причем это взаимодействие не должно было сводиться к одностороннему обеспечению пехоты, танков и артиллерии, а обязательно включать поддержку саперов-штурмовиков всеми видами огня.

Уже к 1 августа в действующей армии находились 13 из 18 сформированных бригад. По одной бригаде действовало на Ленинградском, Волховском, Центральном и Юго-Западном фронтах, по две – на Калининском, Западном и Воронежском фронтах. В составе Брянского фронта находилось три бригады.

В летних операциях шисбр обеспечивали прорыв укрепленных полос противника, штурмовали опорные пункты с применением инженерных средств, устраняли заграждения, обеспечивали форсирование рек и закрепляли успех наступления, прикрывали фланги и минировали направления танковых контратак противника.

Кроме того, бригады разминировали маршруты районов сосредоточения войск, освобожденные населенные пункты, осуществляли прокладку колонных путей, содержание и эксплуатацию основных маршрутов движения боевых порядков родов войск и даже вели диверсионную деятельность в тылу противника[95].

Однако четких указаний о порядке применения шисбр не было, и они решали в этот период самые разнообразные задачи, причем не только инженерного обеспечения наступательных операций.

Хорошо вооруженные и обученные части бригад нередко использовались как стрелковые подразделения.

Так, начальник штаба 14-й шисбр в своем отчете докладывал: «… у некоторых командиров дивизий было явное непонимание задач штурмовых инженерно-саперных частей, и как только они узнавали, что наши саперы со стальными нагрудниками и носят название штурмовиков, у них сразу появлялось решение поставить задачу штурмовикам-саперам – действовать впереди наступающих частей». Или действовать в полосе двух армий. В частности, один из батальонов 14-й шисбр, обеспечивающий действия 5-й гвардейской армии Воронежского фронта, был передан другой армии. В то же время второй батальон вместе с корпусом перешел в полосу соседней армии и был передан в ее оперативное подчинение. Таким образом два батальона 14-й шисбр оказались на расстоянии ста километров от штаба бригады. При недостатке средств связи и транспорта это вызвало серьезные затруднения в управлении батальонами и в их снабжении[96].

Для боевых действий 1943 г. это было особенно характерно, причем такое понимание задач шисбр было не только «у некоторых командиров дивизий». В некоторых операциях советских войск решения об использовании шисбр как пехоты принимались и на более высоком уровне.

Об одном таком эпизоде рассказывает в своей книге И. П. Галицкий, в то время начальник инженерных войск Западного фронта[97].

Утром 7 августа 1943 г. мощной артиллерийской подготовкой, ударами авиации и наступлением 10-й гвардейской, 5-й и 33-й армий началась Смоленская наступательная операция. Особо упорное сопротивление противник оказал на линии опорных пунктов Гнездилово и Слузна, где ключевой позицией была высота 233, 3. Она прикрывала две единственные дороги, пересекающие долину речки Демина. По этой долине могла пройти только пехота; автомашины, танки, пушки вне дорог двигаться не могли. Попытки частей 10-й гвардейской армии овладеть опорными пунктами с ходу успеха не имели. Наступление застопорилось, в течение дня войска ударной группировки смогли продвинуться вперед всего на 4 км.

Разведка не вскрыла всей системы огня противника. После артподготовки и ударов авиации искусно замаскированные пулеметные гнезда и противотанковые пушки нанесли своим огнем ощутимые потери нашим войскам, в том числе инженерным. Повторная атака не дала результата, но высота должна быть взята во что бы то ни стало. Без этого дальнейшее развитие наступления становилось проблематичным.

Утром следующего дня во время доклада командующему фронтом В. Д. Соколовскому начальник инженерных войск услышал его размышления, а точнее сказать – указания: «С наступлением у нас что-то не клеится. Вот уже второй день идет упорный бой, а результаты совсем мизерные. Наткнулись на высоту 233, 3 и сели, как на пень. Снаряды расходуем, людей теряем, но успеха пока нет…

Не смогли бы вы с вашей штурмовой бригадой помочь пехоте овладеть этой высотой? Ведь она закрывает нам единственную дорогу через заболоченную долину. Ребята, как я знаю, в бригаде все молодые, боевые. Может, они сумеют столкнуть фашистов с этого рубежа?»

Далее Иван Павлович Галицкий вспоминает: «Прямо из кабинета командующего я отправился в штаб 1-й штурмовой бригады. Правильное ли я принял решение? Мы – саперы, и, формально подходя, использовать нас как пехоту не полагается. Но здесь формально подходить нельзя. Личный состав бригады – это особые саперы, штурмовики с пуленепробиваемыми жилетами, в стальных касках, все вооружены автоматами. Они предназначены для боя совместно с пехотой и артиллерией. И в самом тесном взаимодействии с ними должны участвовать в прорыве обороны: в уничтожении дотов, дзотов, пулеметных гнезд и НП противника. А потом, можем мы быть бесстрастными наблюдателями, когда под угрозой срыва начавшееся наступление войск на этом участке? Да и просьба командующего – приказ».

Конечно, личный состав бригады – рослые и сильные саперы-штурмовики, стать которых не портили даже неудобные стальные нагрудники, – выглядел весьма и весьма внушительно.

Суть решения заключалась в том, чтобы, пользуясь сумерками, внезапной лобовой безостановочной атакой занять высоту 233, 3 закрепиться на ее обратном скате и удержаться до смены стрелковыми подразделениями.

Атака началась 9 августа с артиллерийской подготовки. Сотни снарядов обрушились на высоту, и ответный огонь противника немного ослаб. Саперы-штурмовики увеличили темп атаки, и, к большому удивлению противника, их цепи почти не редели. К 22 часам 15 минутам штурмующие достигли вершины высоты.

Завязалась жестокая рукопашная схватка, в которой безудержная удаль русского солдата вряд ли найдет себе равных. Когда не хватало патронов, шли в дело приклады и финские ножи[98].

В 23 часа 50 минут высота полностью стала нашей. После этого противник четырежды ее атаковал и столько же раз откатывался назад. Саперы-штурмовики высоту не отдали.

Потери штурмовиков за период атаки и захвата высоты составили: убитыми – 2 человека, ранеными – 19 и пропавшими без вести – 4 человека. Значительно больше потерь было при активной обороне высоты после овладения ею, когда достигнутый саперами успех не был поддержан и своевременно развит пехотой. Всего за атаку и свыше 12 часов обороны на высоте саперы-штурмовики потеряли убитыми 15 человек, 72 ранеными и 16 – пропавшими без вести[99].

Эти потери были вызваны, главным образом, попаданиями в голову или конечности, не защищенные стальными нагрудниками.

Уже первые бои показали, что применение стальных нагрудников в целом себя оправдало. Пленные выражали удивление действиями бронированной пехоты, – так они называли саперов-штурмовиков и передавали об имеющемся приказе своего командования стрелять в эту «пехоту», целясь в голову или конечности либо бронебойными пулями из ПТР. Этот приказ, несомненно, был вызван тем, что огонь автоматов почти не приносил урона атакующим. Был случай, когда у одного из бойцов, столкнувшегося в траншее с немецким офицером, отказал автомат. Воспользовавшись этим, офицер почти в упор разрядил свой пистолет в грудь сапера, но был весьма удивлен «живучестью» русского. Тем временем, придя в себя от сильных ударов пуль по нагруднику, боец ударом приклада по голове прикончил немца[100].

В приказе инженерным войскам Западного фронта о захвате высоты 233, 3 говорилось: «В этом бою саперы показали пример высокого героизма, преданность Родине, выразили всю ненависть к подлому и гнусному врагу.

Саперы показали, что они с успехом могут сменить мину на винтовку и жестоко разить врага штыком.

Подвиг саперов 1-го штурмового инженерно-саперного батальона войдет в историю инженерных войск Красной Армии… как пример беспредельного превосходства советского солдата над гнусными гитлеровцами».

Показательными для боевого применения бригад были действия 1-й комсомольской шисбр в районе высоты 244, 3.

С разрешения Ставки командование фронта перенесло направление главного удара с рославльского, где немцы оказывали сильное сопротивление, на ельнинско-смоленское. В период с 20 по 27 августа была произведена скрытая перегруппировка войск на новое направление. На этот раз 1-я комсомольская шисбр была придана 21-й армии, а 3-я шисбр – 10-й армии.

Во время доклада плана распределения инженерных частей на Ельнинско-Дорогобужскую операцию командующий фронтом высказал обеспокоенность нахождением опорного пункта на высоте 244, 3, восточнее Матвеевщины. Но решение уже принимал без размышлений. Боевая задача 1-й комсомольской шисбр состояла в том, чтобы овладеть высотой 244, 3.

Получив приказ на штурм высоты, командир бригады назначил для выполнения этой задачи 3-й штурмовой инженерно-саперный батальон. 25 августа командир батальона провел разведку высоты. В ходе разведки командиры уточнили рельеф переднего края обороны противника, его огневые точки, минные поля, продумали и согласовали, какие задачи будет решать каждое подразделение.

В батальоне к началу штурма была проведена большая подготовительная работа. Состоялись совещания и собрания, встречи с командованием бригады. Участники штурма высоты 233, 3 поделились своим опытом, дали ценные советы,

В ночь на 28 августа батальон занял исходное положение. 1-я рота наступала на левом фланге, 2-я – на правом, а 3-я – в центре уступом назад. Она должна была атаковать противника с фронта в тот момент, когда две другие роты овладеют скатами высоты на флангах. Замысел командира батальона удался полностью. В 9 часов 25 минут после артиллерийской подготовки начался штурм опорного пункта на высоте 244, 3, а уже через 10 минут саперы-штурмовики заняли ее. Смелыми, дружными согласованными действиями они сломили сопротивление противника, обратив его в бегство. Преследуя противника, саперы с ходу заняли населенный пункт Матвеевщина, затем Борок, Сычево и Колодезь. На этом рубеже они остановились. Как было условленно, их сменили подразделения 21-й и 10-й гвардейской армий.

В 15 часов 15 минут по приказанию командира бригады батальон был выведен в резерв. Он полностью выполнил свою задачу и добился больших успехов. Саперы-штурмовики уничтожили более 400 немцев и взяли в плен 52 солдата и офицера, захватили 14 шестиствольных минометов, 6 противотанковых орудий, 5 станковых и 11 крупнокалиберных пулеметов, 1 рацию, штабные документы разбитой части 262-й пехотной дивизии, 4 штабных и 8 грузовых автомобилей, 1 вездеход и склад боеприпасов.

Один из сопровождавших Н. Н. Воронова офицеров, наблюдавший действия штурмовиков, докладывал ему как представителю Ставки Верховного Главнокомандования: «Саперы штурмовали высоту 244, 3. По команде «В атаку, вперед!» все подразделения как один человек мгновенно выскочили из траншей и во весь рост, соблюдая равнение, с криком «ура» ринулись на врага. Саперы шли в атаку как настоящая гвардия. Картина потрясающая! Я буквально не успел глазом моргнуть, как высота была уже занята и они скрылись за обратным скатом вершины. Откровенно говоря, такой атаки я нигде не наблюдал. Это подлинные герои!»

Так впервые противник познакомился с ударной «панцирной пехотой» – саперами-штурмовиками.

Бригада стала называться Смоленской, погибшие и многие из живых были награждены государственными наградами.

Вероятно, командующий Западным фронтом В. Д. Соколовский был прав, посылая саперов на штурм высот как пехоту своего фронта. Хотя 1-я комсомольская шисбр – инженерное соединение РГК, а не фронта.

Но это было не последнее использование частей бригады как стрелковых подразделений. Характерен в этом отношении неудачный штурм высоты 191, 6 у станции Киреево в ноябре 1943 года[101].

Оборонительная полоса противника состояла из трех линий траншей с наличием наспех сооруженных огневых точек и блиндажей. Перед первой траншеей проходил замаскированный противотанковый ров, прикрывавшийся противотанковыми и противопехотными минными полями и проволочными заграждениями. Кроме того, шоссе и железная дорога были прикрыты надолбами. На правом фланге оборонительная полоса противника упиралась в речку, а слева – в труднопроходимое болото.

План боя предусматривал, что на участок шириной по фронту до 1 км между шоссе и железной дорогой в течение 15 минут будет нанесен мощный артиллерийский удар по переднему краю. Под его прикрытием группа штрафников, а за ней два батальона 1-й комсомольской шисбр и далее 919-й стрелковый полк должны были перейти в атаку. Задача заключалась в том, чтобы овладеть противотанковым рвом и траншеями с дальнейшим продвижением вперед и втягиванием за собой всего остального боевого порядка для последующего развития успеха в результате маневра в глубине обороны противника. Переход противотанкового рва пехотой и танками обеспечивался заранее заготовленными штурмовыми лесенками и фашинами.

Бой начался 14 ноября в 7 часов 45 минут пятнадцатиминутным огневым налетом артиллерии. Однако он не обеспечил успеха ударной группе Штрафников, и их атака захлебнулась. Последовавшая вынужденная артподготовка вызвала ответный огонь артиллерии и минометов противника, что привело к довольно большим потерям саперов-штурмовиков еще на исходном положении. По сигналу «атака» саперы обогнали подразделения штрафников. Они стремительно преодолели проволочные заграждения, противотанковый ров, все три траншеи, и к 12 часам левофланговый штурмовой инженерно-саперный батальон, сломив упорное сопротивление пехоты из дивизии СС, овладел высотой 191, 6. К этому же часу правофланговый батальон занял западные скаты безымянной высоты южнее селения Пушай.

Танки не смогли преодолеть противотанковый ров, в связи с этим пехота залегла, и атака осуществлялась лишь саперами-штурмовиками. Нарушение плана боя сразу же отразилось на вводе танкового корпуса, который не пошел в образовавшийся прорыв.

Штурмовые инженерно-саперные батальоны самостоятельно, без пехоты и танков, преодолевали сопротивление противника и к 13 часам вышли на рубеж деревни Лобаны.

Их стремительный бросок так и не был поддержан ни с тыла, ни, особенно, с флангов. Это привело к тому, что, вырвавшись вперед, саперы-штурмовики попали под мощный огонь минометов и артиллерии противника и подверглись его охватывающим контратакам. Так, к моменту выхода штурмовых инженерно-саперных батальонов к деревне Лобаны противник бросил в лобовую контратаку со стороны деревни свыше батальона пехоты с шестью танками и двумя самоходными пушками «Фердинанд». Готовившийся удар по флангу левофлангового батальона со стороны деревни Киреево, оставшейся в руках противника, создал угрозу полного окружения, так как пехота отошла в 1-ю траншею противника у противотанкового рва, а сосед слева не поднялся вовсе.

Саперы-штурмовики потеряли 236 человек и отошли к рубежу высота 191, 6 – Пушай, а затем в траншеи противника западнее противотанкового рва. Там они закрепились совместно с. пехотой и продолжали отражать контратаки противника. На этом рубеже батальоны оставались до их вывода из боя в 23 часа 15 ноября. При этом в одном батальоне осталось 11 боеспособных саперов-штурмовиков, а в другом – 25.

Аналогичным было отношение и некоторых танковых командиров к использованию саперов-штурмовиков. Саперов, сопровождавших танки, размещали на их броне. Командир одной механизированной бригады заявил, что «саперы – это смертники», и послал роту штурмовиков-саперов 14-й шисбр в качестве танкового десанта[102].

Саперы-штурмовики использовались даже в качестве связных командирами танковых частей. В отзыве командира танкового полка о выполнении боевого задания одним из подразделений 11-й шисбр говорилось, что саперы все время под огнем противника держали связь с командиром танкового полка и передавали его приказания командирам танков. Нередко бывали случаи использования частей шисбр как стрелковых подразделений уже после выполнения ими своих задач по инженерному обеспечению наступления. Причем так делали не только командиры соединений, а даже командиры батальонов. Например, 18 июля 1943 г. командиры трех батальонов одного гвардейского полка после выполнения саперами-штурмовиками 11-й шисбр задач по разграждению приказали им идти в наступление как стрелкам, а затем занять оборону.

В другом полку саперы-штурмовики этой же бригады после выполнения своих задач по приказанию действовали как панцирная пехота впереди стрелковых подразделений[103].

Все это довольно часто приводило к большим потерям в шисбр, напрямую не связанных с выполнением саперами задач инженерного обеспечения штурма.

Кроме названных выше причин, такому использованию шисбр способствовал чисто механический подход к распределению подразделений саперов-штурмовиков по стрелковым и другим частям. Зачастую саперы просто распылялись, растворяясь в общей массе наступающих, и уже не могли в полном объеме выполнять задачи инженерного обеспечения штурма[104].

Характерно в этом отношении применение 11-й шисбр[105]. 11 июля 1943 г. бригада поступила в распоряжение начальника инженерных войск Юго-Западного фронта. Приказанием Военного совета фронта от 13 июля 51, 53, 54-й ошисб были приданы 8-й гвардейской армии, а 52-й и 55-й ошисб – 1-й гвардейской армии. Батальоны получили задачу инженерного обеспечения наступления частей этих армий на укрепления противника по правому берегу реки Северский Донец в районе Красный Оскол и Лобаневка, что южнее г. Изюм.

С 14 по 24 июля батальоны бригады, разбитые по стрелковым ротам, были прикреплены к 13 полкам семи дивизий двух армий. Саперы-штурмовики производили инженерную разведку переднего края противника, осуществляли устройство проходов в минных полях и проволочных заграждениях, участвовали в форсировании реки Северский Донец, блокировали доты и дзоты противника, двумя взводами входили в состав танковой десантной группы и очень часто использовались как стрелки, причем впереди пехоты.

За пять июльских дней, с 17-го по 21-е число, бригада потеряла более 500 человек. Только за один день при использовании саперов-штурмовиков в качестве танкового десанта из 63 назад вернулось 23 человека.

Общевойсковые командиры зачастую не представляли задачи шисбр при прорыве обороны противника, и в силу этого личный состав батальонов бригады был разбит на мелкие группы, распределенные на фронте двух армий. Штурмовики довольно часто использовались как панцирная пехота или входили в состав десантных групп и сажались на броню танков. Это приводило к затруднению связи штаба бригады с батальонами и большим потерям в живой силе и инженерном вооружении.

Несмотря на трудности и первое участие личного состава бригады в боевой операции, по отзывам общевойсковых командиров, бойцы, сержанты, старшины и командный состав показали исключительную стойкость, храбрость и смелость.

После настоятельного требования командира бригады ее батальоны были сконцентрированы и действовали с 24 июля по 4 августа в 8-й гвардейской армии, обеспечивая 39, 74, 79, 88-ю и 50-ю гвардейские стрелковые дивизии. С 4 по 8 августа батальоны бригады обеспечивали в инженерном отношении действия частей 6-й армии, а с 9 по 20 августа – в 12-й армии.

Частая переброска бригады из одной армии в Другую не давала возможности батальонам подробно ознакомиться с обороной и заграждениями обороны противника, требовала максимального напряжения автомобильного и гужевого транспорта. Такие обстоятельства часто требовали дробления штаба для создания нескольких оперативных групп.

В этих условиях табельные средства связи не могли обеспечить нормальное управление батальонами, своевременное получение донесений от них и представление отчетов и донесений дивизионным и корпусным инженерам, а также начальникам инженерных войск армий.

Подводя итоги такого применения, командование бригады пришло к выводам[106]:

«1. Общевойсковые командиры, не встречая в боевой практической деятельности штурмовых бригад, не зная их организацию и задачи, при всех случаях использования придаваемых батальонов, старались их пустить в действия на самых опасных и ответственных направлениях, независимо от наличия или отсутствия там инженерных заграждений и укреплений противника. Зачастую штурмовики использовались как панцирная пехота и десантники на танках. Большая разбросанность частей и отсутствие достаточного количества средств связи лишало возможности командование бригады принимать соответствующие меры, в результате чего за 42 дня были потери: людского состава – 621 человек, конского состава – 41 лошадь, автоматов ППШ – 454 шт., ручных пулеметов – 27, стальных нагрудников – 360, лопат малых – 581, ножей финских – 520, миноискателей – 57, топоров – 20, ножниц для резки проволоки – 76 и др. инженерное имущество.

2. Несмотря на понесенные потери и отсутствие практических навыков по обеспечению операций, личный состав бригады и штабы с поставленными задачами справились, о чем свидетельствуют хорошие и отличные отзывы и характеристики.

На всем протяжении операции моральное состояние всего личного состава на должной высоте, раненые бойцы и командиры не покидали поле боя или возвращались после сделанной им перевязки.

3. Части бригады за период проводимой операции нанесли большие потери противнику в живой силе и технике, однако, сравнивая это с потерями бригады, необходимо признать, что использование батальонов было не по назначению, действия в целом не показательны и не соответствовали замыслу штурмовых бригад. Подобное обеспечение проводимой операции для бригады имело отрицательное значение, с одной стороны, потому, что командиры не могли закрепить на практике те навыки и приемы штурма, которым они обучались ранее; с другой стороны, потому что некоторые общевойсковые командиры, не получившие после этого указаний по использованию штурмовых батальонов и считавшие свои действия правильными, в последующих операциях по-прежнему проявляли склонность к использованию саперов-штурмовиков как пехоты».

Вместе с тем первый опыт их применения в наступательных операциях показал слабое взаимодействие между пехотой, артиллерией, танками и саперами, которое является следствием отсутствия практической слаженности и четкости, что также приводило к высоким потерям штурмовиков[107]. Причинами больших потерь шисбр чаще всего было отставание пехоты от наступающих штурмовых инженерно-саперных подразделений, слабое огневое прикрытие стрелковыми подразделениями инженерно-саперных работ, отсутствие или недостаточность танковой и артиллерийской поддержки.

Именно такое положение оказалось причиной больших потерь 9-й шисбр при штурме укрепленной полосы противника в районе озера Барское на Волховском фронте. Штурмовые отряды, следуя за огневым валом, проделали проходы в минных полях и проволочных заграждениях и ворвались в первую, затем во вторую и, наконец, в третью линию траншей. Однако здесь их встретил ураганный огонь не подавленных артиллерией огневых точек противника из глубины обороны. Пехота отстала от штурмовиков, и огонь противника отсек ее. Штурмовики, лишенные поддержки тяжелого стрелкового оружия, с большими потерями отошли на исходные позиции. В этот день саперы-штурмовики потеряли 373 человека из 733 убитых и раненых за два недели операции.

Как видим, отставание пехоты и отсутствие ее огневой поддержки явились причиной больших потерь шисбр.

Такое же значение имела поддержка со стороны танков. В частности, при штурме высоты Безымянной частями 9-й шисбр 13 августа саперы совместно с пехотой захватили восточные склоны этой высоты, понеся большие потери. Из остатков двух батальонов был сформирован один двухротного состава. В ночь на 17 августа саперы-штурмовики внезапной атакой овладели траншеями противника на самой высоте. Войсковая разведка, которая должна была оттянуть часть сил противника, не вышла на выполнение задачи. Под натиском превосходящих сил противника штурмовики отошли на исходные позиции. В течение 21–25 августа ошисб, отбивая атаки, закреплялся на восточных склонах высоты. Потери бригады за этот период достигли 469 человек. Кроме отмеченных выше недостатков взаимодействия, здесь отрицательную роль сыграла пассивность танков. Они не только не помогали, но и служили ориентирами для артиллерийского и минометного огня противника, так как часть танков была неподвижна. Это и явилось основной причиной потерь 45-го ошисб.

Примером недостаточной артиллерийской поддержки служит штурм г. Волхова частями 9-й шисбр. Взаимодействуя с пехотой и танками, при поддержке огня обеспечивающих частей и после краткой артиллерийской обработки саперы, вооруженные автоматами, гранатами и зарядами ВВ, приступили к разминированию города. При недостаточной поддержке танков саперы попали под огонь неразрушенных огневых точек. Подавить их без артиллерии было практически невозможно. Поэтому продвижение саперов, продолжавшееся, несмотря на сильный огонь противника, было связано с большими потерями[108].

В ходе наступательных операций 1943 г. шисбр нередко использовались также для решения других задач, не содержащих инженерных штурмовых действий. Прежде всего это строительство и ремонт мостов[109]. Следует оговориться, что мосты, построенные и отремонтированные шисбр, обеспечивали, как правило, важнейшие направления наступления.

Инженерно-тактический опыт при постройке мостов, накопленный наряду с инженерно-техническим, указывал на решающее значение сроков работы, ее скрытности и маскировки, а также огневого прикрытия. Так, при постройке одним батальоном 7-й шисбр моста через р. Ракитная на линии Курск–Орел саперы-штурмовики работали в условиях частых налетов авиации противника. Штурмовая инженерно-саперная рота, выделенная для решения этой задачи, быстро и скрытно подбросила необходимые материалы, а затем в течение двух часов построила мост. После того, как по мосту удалось пропустить танки, он был разрушен прямым попаданием авиабомб. Для того, чтобы восстановить движение по мосту, саперам-штурмовикам пришлось работать под непрерывной бомбежкой и по пояс в воде. Эту задачу рота выполнила за один час.

Однако частям шисбр в 1943 г. пришлось выполнять и более сложные мостовые работы как в техническом, так и в тактическом отношении.

Показательна в этом отношении деятельность 8-й шисбр при форсировании р. Сож. Западный берег реки был сильно укреплен, на гребнях и склонах проходили сплошные линии траншей, по подходам и переправам противник вел систематический и плотный артиллерийский и минометный огонь. Части бригады провели инженерную разведку переправ и берега противника, обеспечили форсирование реки, преодолели минные заграждения на западном берегу и закрепили занятый плацдарм. Но больше всего частям бригады пришлось выполнить работ по строительству и восстановлению мостов, оборудованию и ремонту паромных переправ, изготовлению плотов, наведению штурмовых мостиков.

Причем многие работы выполнялись из подручных материалов.

Так, 36-й отдельный штурмовой инженерно-саперный батальон (ошисб) бригады обеспечивал переправу наших войск через р. Сож по захваченному у противника мосту, а также на паромах и плотах. Огонь противника многократно разрушал мост, паромы и плоты. За время переправы в эти средства было 27 прямых попаданий. Противнику удалось разрушить пролеты моста общей длиной 20 метров. Тем не менее огневая активность противника полностью перекрывалась высокими темпами работы саперов-штурмовиков. Ими было построено заново, отремонтировано и восстановлено 5 паромных переправ, 10 пристаней, 12 плотов и штурмовых мостиков.

Но одной из наиболее крупных мостовых работ 1943 г. было строительство большого моста через Сиваш. Этот балочный на рамных опорах мост соединил северный берег Сиваша с островом Русский. Его грузоподъемность составляла 16 тонн, он имел длину 1915 метров с шириной проезжей части 3, 3 метра. Далее от острова до крымского берега была построена гать на подстилке из скошенного бурьяна и пяти лагах из уложенных бревен с укладкой по ним поперечного настила из фашин и засыпкой материковым грунтом. Длина гати составляла 1600 метров. Это строительство потребовало 4500 м лесоматериалов, 1250 штук рельсов, 10 тонн проволоки, 30 тонн поковок, 15 тысяч фашин. Мост был построен за 27 суток, основной объем работ выполнила 12-я шисбр[110].

В дальнейшем полученный опыт был учтен при форсировании больших рек, где бригады ярко продемонстрировали свое тактическое и техническое мастерство в обеспечении переправ[111]. Причем шисбр тем успешнее решали задачи, чем выше была их тактико-техническая подготовка по сооружению мостов в момент форсирования водных преград. Да и работы по строительству мостов и наведений переправ выполнялись бригадами не столько в момент оперативных пауз, сколько в период проведения наступательных операций.

Мосты и переправы, ремонтируемые и наводимые шисбр в процессе наступательных операций, обеспечивали, как правило, весьма эффективный ход инженерного обеспечения боя и операции в целом. Однако выполнение таких работ было не характерным для бригад. Их задачей являлось форсирование рек, связанных с немедленным штурмом обороны противника на противоположном берегу с использованием для форсирования табельного легкопереправочного парка бригад[112]. В целом возможности шисбр при форсировании рек ограничены и обусловлены прежде всего их предназначением. Оперативно, за час-полтора частями бригады наводился 9–14-тонный наплавной мост длиной 80–100 метров, за сутки строился низководный мост такой же длины, на лодках ЛМН за один рейс при форсировании водной преграды можно было переправить штурмовые группы численностью до стрелковой роты.

Вместе с тем к характерным действиям шисбр следует отнести наводку штурмовых мостиков. В этом можно убедиться на примере действий частей 19-й шисбр[113].

Батальоны бригады выполняли задачи по инженерному обеспечению наступательной операции 3-й ударной армии в декабре 1943 г. Противник занимал оборону по восточному берегу реки Долыссица в районе села Гатчино в двадцати километрах северо-западнее г. Невель. Передний край располагался в 550–700 метрах от реки и проходил по высотам, господствующим над западным берегом. Подходы к переднему краю были усилены инженерными заграждениями – проволочными препятствиями и минными полями. Участок реки, где должно было производиться форсирование, находился под перекрестным огнем станковых и ручных пулеметов. Подступы к реке прикрывались огнем трех батарей батальонных минометов и шести 75-мм пушек. Нейтральная полоса достигала глубины 200 метров. Участок оборонялся силами до полка пехоты противника. Река имела ширину 15 м, глубину два метра со скоростью течения один метр в секунду.

Взводу саперов-штурмовиков была поставлена задача по обеспечению переправы стрелкового батальона 21-й стрелковой дивизии, для чего требовалось навести пять штурмовых мостиков.

Командир взвода с пятью бойцами в течение дня производил наблюдение за передним краем противника и участком, намеченным для переправы. Были уточнены места наводки штурмовых мостиков, подходы к реке, огневые точки переднего края противника и система обороны подступов к реке, а также характер берегов.

С получением необходимых данных о характере препятствия взвод приступил к подготовительным работам. Заготовка элементов производилась в полутора километрах от места наводки. Каждый штурмовой мостик состоял из двух звеньев длиной 6 метров каждое и шириной 50–70 сантиметров. Соединение звеньев осуществлялось с помощью штыря, скобы и замка.

Для наводки пяти мостиков взвод был разбит на пять групп по пять человек в каждой. В помощь группам для подноски комплектующих было выделено по 11 пехотинцев на каждый мостик. За десять минут до окончания артподготовки под прикрытием пулеметного огня группы навели штурмовые мостики.

Форсирование реки прошло в основном успешно, но под сильным огнем противника. Саперы не только обеспечивали форсирование реки, но выполняли также и другие инженерно-штурмовые действия. Они сопровождали и обеспечивали проход танков через реку, уничтожая противника в ближнем бою. Только в одном бою при сопровождении танков саперы-штурмовики уничтожили огнем автоматов и гранатами около 135 солдат и офицеров.

Опыт показал, что наведение штурмовых мостиков как элемент штурмовых действий требует тщательной подготовки. Прежде всего необходима тщательная личная рекогносцировка командира, руководившего переправой и наведением мостиков. Ночной разведке, как правило, должно предшествовать дневное наблюдение. Тесная связь со стрелковыми подразделениями, обеспечивающими огневое прикрытие и помощь, является необходимой составляющей успеха наведения мостиков. Скрытность всех предварительных работ по заготовке и сосредоточению элементов, а также необходимая тренировка команд – основные субъективные условия успешного наведения мостиков.

1943 год также характерен использованием шисбр как валовой рабочей силы на строительстве дорог во фронтовом тылу, полевых аэродромов, наблюдательных и командных пунктов соединений армий[114].

Шисбр нередко применялись для отражения танковых атак противника. Кроме действующих методов борьбы с техникой противника, – подвижные отряды заграждения, минирование на главных направлениях, – бригады создавали и успешно использовали группы истребителей техники.

Наиболее эффективно действовали группы, созданные 15-й шисбр[115].

В ноябре – декабре 1943 г. части бригады обеспечивали боевые действия войск 38-й армии 1-го Украинского фронта. Противник на рубеже Фастов, Брусилов, Кочерово, сосредоточив большое количество танков, перешел в контратаку против наших частей. Для отражения танковых контратак противника в бригаде были созданы 15 групп истребителей танков противника. В первую неделю они совершили 30 выходов в тактический тыл противника с задачей подрыва техники и ведения разведки на своем пути действия. Количество групп увеличивалось с каждым днем и к концу декабря дошло до 32. В результате их действий было уничтожено и выведено из строя 28 единиц техники, в том числе 11 танков, 12 автомашин, 3 самоходных орудия, одна пушка и прицеп с боеприпасами. Помимо подрыва техники группы вели разведку противника, давая ценные сведения о наличии и скоплении живой силы и техники противника.

Новый метод борьбы с техникой противника в период танковых контратак с одновременным ведением разведки дал положительный результат и был поддержан начальником штаба инженерных войск фронта с его распространением в инженерных частях как наиболее эффективного метода борьбы.

Наиболее эффективно действовали группы истребителей танков на рубеже Оратов, Липовец, где противник в течение нескольких дней подряд контратаковал наши части большим количеством танков. В этот период для отражения танковых контратак противника и его дезорганизации было организовано 130 групп. Ими было совершено 260 групповыходов и уничтожено, а также выведено из строя 78 единиц техники.

Основная задача таких групп заключалась не в пассивном ожидании подхода танков противника, а в их поиске и уничтожении. Группы истребителей действовали во всех видах боя. Причем большая часть подорванной техники приходится на период перехода той или другой стороны к оборонительным действиям, когда отсутствовала стабильная линия фронта.

Отсутствие стабильной линии фронта давало возможность довольно легко проникнуть в тыл противника и действовать там смело, решительно и с большим успехом.

Положительные результаты давали действия группы в период контратак противника и частичного отхода наших войск, то есть действия групп зависели от обстановки на фронте.

Вместе с тем постоянное изменение линии фронта не позволяло организовать предварительное наблюдение за действиями техники противника. В силу этого посланные в тыл противника группы длительное время не возвращались назад, теряли ориентировку, не зная, какие пункты заняты противником, а какие нашими войсками.

Наличие стабильного фронта и организованной службы боевого охранения в условиях позиционной обороны практически исключали массовую выброску групп в тыл противника. Поэтому засылка групп в конце 1943 г. стала носить точечный характер.

В связи с практически самостоятельной деятельностью групп большое значение придавалось их организации, оснащению и составу.

Выделение групп производилось в ротах, и конкретное задание их личный состав получал через командиров рот. В первую очередь отбирались добровольцы, но основное внимание уделялось подбору старших групп, от личных качеств которых во многом зависело успешное выполнение задания.

Однако организация групп в ротах в полной мере не оправдала себя. В связи с этим в каждом батальоне был создан отдельный взвод саперов-штурмовиков. Взвод предназначался для ведения диверсий в тылу противника и находился в непосредственном подчинении командира батальона.

В состав групп подбирались хорошо подготовленные саперы, знающие уязвимые места танков противника, с устойчивой психикой, но инициативные, решительные и дерзкие в действиях. Старшие групп назначались из числа сержантского состава или лучших бойцов. Для выполнения наиболее сложных заданий в тылу противника старшими групп назначались офицеры.

Задачу на уничтожение танков получали все группы, но заранее определить способ подрыва было трудно. Поэтому каждая группа получала полный комплект зарядов ВВ и противотанковых мин. Решение по подрыву принималось старшим группы в зависимости от обстоятельств. Успех действий групп во многом зависел от их подготовки к выходу в тыл и приемов борьбы с техникой противника.

Как правило, каждая группа имела задачу незаметно и как можно быстрее пройти нейтральную зону и линию фронта.

Получив район действия и задачу на уничтожение танков противника, группы не ограничивались в выборе способа их уничтожения. В зависимости от обстановки саперы минировали пути движения танков или подрывали их на месте.

Чтобы подорвать танк или автомашину на дороге, саперы-штурмовики устанавливали пути движения транспорта противника. Затем вели разведку и устанавливали на дороге, в зависимости от интенсивности движения, от двух до пяти противотанковых мин. За результатами минирования саперы-штурмовики вели наблюдение из укрытия. Так, одна из групп 71-го ошисб бригады пробралась в прифронтовое село Бандуровка. Услышав шум мотора, саперы установили на дороге две мины и укрылись на расстоянии 600 метров от установленных мин. Через некоторое время на мину наскочила автомашина противника и взорвалась. Вечером этого же дня, заметив движение по селу бронетранспортеров, штурмовики установили на улице села две мины. Примерно через полчаса на минах подорвался бронетранспортер. В ночь группа без потерь вернулась в свою часть.

Это один из приемов уничтожения боевой техники противника. Применяя метод выжидания, саперы-штурмовики по существу действовали как охотники. Слабые возможности наблюдения результатов минирования являлись существенным недостатком этого приема борьбы. Около 50 процентов всех групп, выходивших в тыл противника, не видели результатов своей деятельности. К тому же интенсивного движения в ночное время на дорогах противника не было, а саперы, не имея укрытия на день, перед рассветом уходили в свою часть.

Наиболее эффективным по действию, но сложным по исполнению было выслеживание танков и уничтожение их на месте.

Группа старшего сержанта Чудовского в составе четырех человек из 75-го ошисб в ночь с 2 на 3 декабря перешла передний край противника в районе села Местечко. В само село группа добралась лишь перед рассветом. Саперы укрылись на чердаке одного из домов на южной окраине села. В течение следующего дня группа вела наблюдение за действиями противника. Штурмовики установили, что на южной окраине села сосредоточено 12 танков, два дальнобойных орудия, одна самоходная артиллерийская установка и транспортер на гусеничном ходу.

В ночь с 3 на 4 декабря группа подорвала самоходную артиллерийскую установку и транспортер, груженный снарядами. Подрыв произведен в момент, когда часовой пошел вызывать себе смену. После взрыва противник открыл беспорядочный огонь по району взрыва, но группе удалось без потерь вернуться в расположение батальона.

Общий принцип действия штурмовиков заключался в выслеживании танков и уничтожении их на стоянках.

Кроме этого, одной из основных задач таких групп было ведение инженерной разведки. В результате выходов в тыл противника группы приносили много ценных сведений о характере укреплений противника, наличии препятствий и минных полей. Саперы засекали отдельные пулеметы, орудия, минометные и артиллерийские позиции, места сосредоточения танков, пехоты, пути подвоза. Данные разведки сразу же передавались в штаб инженерных войск армии.

В целом применение групп-истребителей танков в тылу противника давало положительные результаты в условиях танковых контратак противника и в начальный период перехода сторон от маневренных действий к позиционным. А массовая выброска групп в тыл противника была оправданна лишь при отсутствии стабильной линии фронта и наличии крупных танковых сил противника.

В период оборонительных боев планомерная деятельность групп в ближнем тылу противника также осуществлялась, но с превалированием задач инженерной разведки.

Подобные группы периодически создавались бригадами, в последующем в основном по решению общевойскового командования. Чаще всего они назывались подвижными инженерными группами или подвижными группами заграждения[116].

Наибольший результат достигался применением этих групп на танкоопасных направлениях и при контратаках противника. Но уже не в ближнем тылу противника, а на передовых позициях наших частей.

К примеру, штурм Мелитополя включал широкое применение минных заграждений для закрепления успеха и отражения контратак. Это было новым важным звеном в развитии тактики штурмовых инженерно-саперных частей. Действия подвижных групп заграждения при штурме укрепленных пунктов по существу представляли новую страницу боевого опыта инженерных войск[117].

В начале деятельности шисбр устройство минных заграждений вряд ли можно отнести к специфическим формам их применения. Заграждения устанавливались обычными подвижными противотанковыми резервами, куда включали саперов-штурмовиков. Так, в 10-й шисбр для прикрытия частей от возможных танковых контратак в стыки и фланги в распоряжении командира бригады находился резерв из роты саперов-штурмовиков, 10 автомашин, 1000 противотанковых и 2000 противопехотных мин. Батальоны 14-й шисбр входили в состав артиллерийско-минных противотанковых резервов, созданных во всех дивизиях армии. Этот резерв состоял из артдивизиона и роты или батальона саперов-штурмовиков. Некоторые резервы были прикреплены к определенным направлениям, другие охраняли группы направлений с готовностью выдвинуться на то направление, которое изберет противник.

В дальнейшем выработались наиболее характерные и приемлемые для шисбр тактические и технические приемы заграждений, связанные с тактикой подвижных отрядов заграждения в летних оборонительных операциях 1943 г. Однако в условиях штурма требовались особые тактические и технические приемы заграждения, и в первую очередь быстрое маневрирование минами.

Значение минных заграждений для штурма сильно укрепленного пункта, в особенности укрепленного города, было доказано боевой практикой применения шисбр.

Фортификационные сооружения противника и приспособленные к обороне дома в то же время служили исходными точками контратак. Глубина обороны, развитая система траншей и ходов сообщения позволяли противнику быстро сосредоточить резервы и перейти в контратаку. Поэтому во время штурмовых действий необходимо было предвидеть возможность контратак пехоты и танков противника и быть готовыми к борьбе с ними. Без этого штурм превращался в ряд атак в сочетании с отходами под воздействием контратак противника.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.